Как было устроено коллекционирование марок в СССР
Филателия в СССР — от причуды асоциальных «инфантилов» к практике эскапизма и микродиссидентства. IQ.HSE пересказывает исследование филолога Питерской Вышки Константина Богданова о советской филателии.
Почтовые марки и их коллекционирование в СССР — это история в миниатюре — от первых послереволюционных лет до перестроечных 1980-х. А судьбы филателистов — яркое свидетельство настороженного отношения Советской власти к любой «инаковости». Слишком непостижимым и поэтому подозрительным казался ей интерес собирателей к живописным знакам почтовой оплаты. Не удивительно, что периоды филателистического интернационала в ту эпоху чередовались с жестким изоляционизмом и преследованием коллекционеров. И если сама филателия ещё укладывалась в прокрустово ложе пропаганды, то сами любители марок — нет, а потому нередко воспринимались властью как диссиденты. IQ.HSE изучил советскую филателию с помощью исследования филолога из НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге Константина Богданова.
Непостижимый инстинкт
Бальзам на душу любого филателиста — рассказ Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Прошлое регистратора ЗАГСа» (1929) с биографией Ипполита Воробьянинова. «Отец русской демократии» собирал земские марки, и его коллекция считалась лучшей в России. И всё бы хорошо, если бы не соперник, англичанин Энфильд. Его собрание русских земских марок было полнее. Чтобы обойти конкурента, Киса уговаривает председателя земской управы выпустить новые марки. Они выходят всего в двух экземплярах. Клише для них «гигант мысли» тут же разбивает. Энфильд пытается выкупить у него одну из новоявленных редкостей, но в ответ получает краткое описание фигуры из трёх пальцев.
Страсть, одержимость, стремление к первенству — вполне привычны для собирателей раритетов. «Тёмное, нервное, неодолимое влечение, инстинкт или рефлекс» — так определил коллекционирование знаменитый русский физиолог Иван Павлов.
В докладе на Третьем съезде экспериментальной педагогики в Петрограде в 1916 году Павлов акцентировал необъяснимость «собирательства»: «<...> Нельзя быть не пораженным тем фактом, что со страстью коллекционируются часто <...> ничтожные вещи, которые не представляют решительно никакой ценности ни с какой точки зрения, кроме единственной, коллекционерской, как пункт влечения».
С тезисом о «ничтожности» можно дискутировать, но с природой «собирательства» уже не поспоришь. Оно находится где-то между между любовью — и выгодным инвестированием. Марки наделяются не только утилитарной, но и символической, эмоциональной и финансовой ценностью, причём последняя намного превосходит их номинальную стоимость.
«Судя по количеству сайтов, на которых можно обмениваться марками и покупать их, филателия остаётся привлекательной в силу именно своего символического ресурса — занятия, наделяемого самодостаточной художественной и исторической ценностью», — комментирует Константин Богданов. Символические ценности, впрочем, поддерживаются также финансовыми обстоятельствами.
«Так, в июне 2021 восьмиугольная марка Британской Гвианы 1856 года номиналом в 1 цент (British Guiana 1¢ magenta) без перфорации розового цвета с изображением трёхмачтовой шхуны по центру — известная в единственном экземпляре — была куплена старейшим дилером почтовых марок, компанией Stanley Gibbons, за 8 млн 300 тысяч долларов», — говорит исследователь.
DALEE :
https://spb.hse.ru/news/563128544.html
